Парт1

Почему я любила дачу? Трудно передать. Мне очень нравилось заходить в дачную комнату, ибо комната была на редкость живописная.

В углу была выложена печка с мозаикой. В другом конце – железная кровать. Между, у стены, обшарпанный сервант с посудой. За кроватью, между окнами – шкаф с зеркалом во весь рост. Напротив серванта – газовая плита. В углу, справа от двери – вешалка с одеждой и кирзовые сапоги.

Пол голубого цвета, но за трехслойной грязью это трудно понять. Стены неотделаны. На них – еще школьные мамины рисунки, нарисованные мелом. Буратино и схематично набросанный Чипаллино.

Бабушка клянется, что вот-вот дача будет построена. Но я-то знаю – стройка века не завершится так просто.

Выхожу наружу. Лягушка – уйди! Пора есть. Желтые помидоры. Знаю, что бывают красные помидоры, но чтобы желтые…На редкость сладкие и по вкусу – мягче. Бородинский хлеб с солью. Домашние холодные котлеты из банки. Пикник – да и только.

Засвистел чайник. Еще светло, а лампочка уже горит. Не успеваю сделать и пару глотков, как бабушка меня зовет: «Иди сюда! Ня! КусЯй!». Бабушка ну не хочется – «Зря!».

На улице стоит ржавая дореволюционная печка с трубой, заканчивающейся сверху конусом. На ней – сушится чеснок. Сама печка похожа на цилиндр по форме. Шершавая. Видно, что дверка – впаянная.

На задворках участка – ледяная бочка с холодной водой. Рядом с домом – розы необыкновенной красоты. Мы обязательно срезаем их, чтобы отвезти домой. Желтые, розовые, малиновые, белые, чайные, с кайомочкой…Невольно укололась шипами…

В свободные минуты срываю усы винограда и начинаю жевать. Мое внимание привлекает раскидистое раненое дерево, смолящийся белый налив.  Все дерево обвешано яблоками, пора собирать…Но осы так пугают…

Белый налив – удивительные яблоки, сладкие, мягкие, вкусные и даже неспелые. Но быстро портятся. Поэтом есть их можно только сейчас или в ближайшее время. Яблоки я ем прямо с косточками, при этом считая это особым шиком. Огрызков не оставляю.

Самые мои любимые помидоры – сорт малиновый. Какие же они потрясающие! Сравнимы с хрустящими шариками, которые лопаются во рту как салют, они напоминают мне вкус газировки.

Наконец, день клонится к вечеру. Я усталая, но довольная. Где-то вдалеке заиграла музыка. На соседском участке – на шпиле – элегантный петушок со скрипом повернулся. Запах соснового леса. Лето…

Еще немного – и стемнеет. Мы торопимся, суетимся, собираем вещи и спешим на автобус к восьми..  

Парт2

Второй этаж был насквозь пропитан не то канифолью, ни то – еще чем. Но он был как бы чем-то пропитан из такого.

Наверху стоял лакированный шкаф с зеркалом и старыми вещами, которые пахли печеньем и молоком.

Зеркало было мутным, но от того еще более привлекательным, как бы слегка в тумане, очень винтажно. Я, так сказать, любила поглядывать в это зеркало как раз по этой причине.

За спиной и шкафом были разложены старые доски, в основном уже обработанные для дела. Сверху, на газете, на досках сушится чеснок. Крупный белый чеснок, при взгляде на который задумываешься: «А хорошо бы борщик».

Главная достопримечательность – балкон, на который нельзя выходить. Но факт – он наметился! К нему ведет дверь на петелке с крючком. В двери стекло, сквозь которое виден виноград Изабелла, из которого мы делаем вино. Уже обросший весь балконный проект.

Под ногами хрустит песок, смешанный с грязью. «Аккуратно, не поскользнись!» - уже не однажды предупреждала меня бабушка. Но я тут же грохаюсь и начинаю хохотать, очень меня это веселит.

Спускаться – это отдельная песня. Лестница сделана по большим наклоном, почти вертикальная. Несколько раз я спотыкаюсь и поскальзываюсь, чуть не лечу с лестницы…Душа при этом уходит в пятки. Надо ли говорить, что перил к лестнице не прилагается. «Нет, это мое последнее лазанье, лучше твердо стоять на ногах» - решаю я для себя.